Враги Шарля Неймана

К завтрашнему дню надо успеть написать и откорректировать текст... Буду в "Литературной мастерской" его представлять (одно из лит. объединений в Новосибирске).
Как допишу, опубликую здесь полную версию; сейчас же прошу высказать замечания и рекомендации - очень надо.
Враги Шарля Неймана.
Шарль Нейман родился в французской провинции, предместье Парижа. Сразу после революции в России он почесал свою лысину, выступившую у него с молодости, в пятницу собрал все свои вещи, разорвал и без того не крепкие связи с друзьями и уехал из Франции в Россию.
Через неделю после приезда он потерял почти всё своё состояние и вынужден был, чтобы сохранить остатки, переселился в деревню.
Грузный, тяжёлый, бородатый и лысый, но не старый, упрямый и наглый, но рассудительный – таким он вспоминается мне.
- Снег по пятницам к горю идёт. По вторникам – к удачи, - любил приговаривать он, напялив вместо французского камзола бедную крестьянскую распашонку и устроившись, поджав сальные ноги, на грубой скамейке. Рассаживался он, вечно скрестив руки и напружинясь, как при виде Дьявола; и было чувство, что в любой момент он готов сорваться и побежать на четырёх коонечностях, как дикий зверь. Не смотря на французское происхождение, даже в крестьянской глубинке он казался дикароватым.
Во время третьей зимы в России, утром в пятницу, дважды упав на одно крыльцо и дважды сплюнув на него, Шарль повернулся к рябому зимнему солнцу и решил, что надо сходить в лес.
- Волки воют не на луну, а на кости – когда голодны. Сегодня они не выли, – рассудил он, отправляясь в чащу.
Шарль в тот день не вернулся. Ночью выли волки – на свежеобглоданные кости. Эти кости во вторник нашли охотники, отправившиеся на поиски пропавшего француза.
В следующий вторник, через пять дней, Нейман, целый и невредимый, вышел из леса.
- К счастью вторничный снег, - пробормотал он свою любимую фразу, сбрасывая свежий снег со своей скамейки.
Затем, через три дня, он взял распятие и опять ушёл в лес. Больше его никто не видел, лишь через неделю всем бабам в деревне приснился о нём сон:
Шарль вытаптал снег вокруг старого пня, затем сел, поднял над головой распятие и начал читать: «Отче наш, Иже еси на небесах!».
Из-за дерева вышел человек, полностью одетый в чёрное.
- Откройте глаза, дабы видеть, о, люди, чей разум заплесневел; слушайте меня, недоуменные миллионы!* – сказал этот человек. Лицо его закрыто чёрной вуалью, голос высоковат – никто, видевший его, не смог понять, мужчина этот человек или женщина.
- Да святится имя Твоё, да приидёт Царствие твоё, да будет воля твоя, яко на небеси и на земли…
- Ибо я восстаю, чтобы бросить вызов мудрости мира; подвергнуть испытанию законы Человека и “Бога”!
- Хлеб наш насущный даждь нам днесь;…
- Я испрашиваю суть его Золотого Правила и хочу знать, зачем нужны его десять заповедей.
- …и остави нам долги наша,…
- Ни перед одним из твоих печальных идолов я не склоняюсь в смирении, и тот, кто сказал «ты должен», есть мой смертный враг!
- …якоже и мы оставляем должником нашим;…
- Ни одна седая ложь да не станет правдой для меня, ни одна удушливая догма да не стеснит мое перо!
- …и не ввиеди нас во искушение,…
- Я освобождаюсь ото всех условностей, которые не ведут к моему земному благополучию и счастью.
- …но избави нас от лукавого…
- Я погружаю свой указующий перст в водянистую кровь твоего бессильного сумасшедшего Спасителя и пишу на его иссеченном черном теле: Вот ИСТИННЫЙ принц зла - царь рабов! – человек в чёрном, подходивший с каждой своей фразой ближе к Шарлю, плюнул тому через правое плечо: глаза Шарля, мутневшие с приближением «собеседника», подёрнулись глубоким ночным туманом и он опрокинулся навзнич.
- Я воздвигаю в неумолимом посягательстве знамя сильных! – продолжил тот. – Сильнейшие – сильных!
После этого человек скрылся там же, откуда пришёл – за деревом.
* - Все фразы вышедшего из-за дерева человека, исключая последнюю, взяты из «Книги Сатаны» (1;2) – (1;9) в переводе Антона Шандора ЛеВея (одна из глав «Сатанинской библии»).
В те годы я учился тем, что ловил звуки в рукава и отправлял их в сердце. Так случилось, что через два года я оказалсят в Париже: продавал своё время в институте и покупал в трактирах отдых.
Заплесневевшее месиво крестьян, рабочих, бездомных и прочей дряни – вот то, чем являлись эти заведения. Иногда у пустой кружки попадались и «белые лоскуты», готовые за выпивку рассказать о белом. Я не удивлялся. Привык.
«Белые лоскуты» - люди, сохранившее в своей душе разрозненные белые пятна. Так мне и встретился Франсуа.
Он сидел в углу, навязывая истории всем, кто был рядом.
- Эй, парень! – обратился он и ко мне, - Хочешь узнать историю про то, как извёлся старинный немецкий род?
- Расскажи.
- Мне надо промочить горло, - иначе никак. Купи мне выпивку.
Деньги тогда ещё умели находить своего хозяина, и, зная это, я купил ему пойло и приготовился слушать.
- Я происхожу из старинного немецкого рода (этой особенностью, как ни странно, обладали почти все «белые лоскуты» и пьяницы; больше он походил на пьяницу).
- Как и все здесь, - не удержал я свои мысли в рукаве.
Франсуа обиженно зыркнул на меня глазами и продолжил рассказ:
- Это произошло тридцать лет тому назад, до наступления нового века...