день пятый.

За окном небо, похоже на потолок в квартире.
Кажется, что из мира тоже должен быть выход, вроде большой двери с маттуровскими замками и дешевой виниловой обивкой.
Деревья всё еще сбрасывают листву.
Погода сегодня: пофигистически – спокойно – апатическая.
Пью кофе. Крепкий со сгущенкой. Много кофе, много сахара... Опять проснулось желание отделаться ото всех. Ушла в себя.
Вспомнила, как на днях рисовала, а мама стала капать на мозги.
Её мама, твоей почти, Алле.
Она говорила, что я только время трачу, что это глупое занятие, когда не занимаешься изо – дня – в – день.
Я её послала. Матом. Громко...
Потом извинялась.
Внутри – всё равно - послала.
Она, почему то, не любит мои руки.
Нэн – любит. Она верит в меня. Верит моим рукам, пальцам.
Мама – нет. И ты не веришь.
Хоть бы разок... но нет.
Никто кроме отца и Нэн не верит в меня... Даже моё сердце в меня не верит.
Да и к черту бы всё, не так ли? Сраная любовь, сраная вера. Ничерта в этой жизни нет духовного. Что- то огромное и вонючее (кажется это была Америка) отменило почти везде это понятие.
Блядская, рыночная экономика! Я буду любить тебя, если ты дашь мне то-то... Суки.
Люблю папу. Он сказал, что его мечта, это смена человеческих ценностей, больше духовного. Я восхищена им!
Слышишь? Не тобой, милый.
Папой. Своим отцом.
Мне жаль его.
Мне жаль его, потому что этого не будет. Он знает это. И я знаю... Она, Алла, знает это... И ты знаешь. Ты первая жертва. Понимай как сможешь.
Если бы ты внимательнее читал «Священную книгу оборотня» Пелевина - ты бы понял тему про слова. Про средства общения... ты всегда будешь понимать четвёртое и хоть выверни весь мир на изнанку и дело не в тебе и уж тем более не во мне... Ладно... отвлеклась. Что там по теме?...
Пью кофе.
Оно разрушает меня, а я думаю о тебе. Ты тоже меня разрушаешь... интересно, что разрушает сильнее? То, что внутри души, или то, что внутри тела?.. Впрочем, как говорится в песне: «Если пить, то нету разницы уже»...
Чувствую в себе зачатки дислексии.
Боже, как меня такую любить? Вот уж действительно... Дерьмо – человек.
Ты написал ей сегодня. Разбудил.
Ты хоть сам понял, что написал? Ты извинялся за то, что чего- то не понимаешь. Чтоб она простила тебя. За что?? Ты написал, за что можно.
Можно ли простить, за то, что тебя не любят? За то, что в тебя не верят? За то, что твоё женское самолюбие из раза – в – раз топчут?... За то, что называют это дружбой... Она никогда на тебя не обижалась. Ей всегда больно, но она простила тебя вперёд на десять лет.
Живи и радуйся.
Ты свободен.
Твои грехи посчитают на небесах.
Не её чертова работа. Отвали.
Ей не следовало учиться рисовать. Она делает это достаточно хорошо для своего уровня подготовки, но слишком плохо – для уровня своих амбиций.
Ей не следовало петь. Вообще открывать рот. Она делает это неплохо для уровня своей подготовки, но слишком плохо, чтоб хоть кто-то заметил, что она точно попадает в ноты и поет душой.
Ей не следовало показывать маме, что она умеет общаться «по деловому». Она делает это слишком хорошо для своего возраста и уровня жизненного опыта и слишком хорошо, для того, чтоб её нельзя было загрузить своими чёртовыми просьбами!...
Ей не следовало начинать писать стихи. Она вкладывает в некоторые из них - слишком много души, чтоб можно было кому ни- будь их зачитать.
Ей не следовало рождаться.
В одной книге, она прочла, что истинное искусство рождается через страдание. Нужно хорошенько пострадать, чтоб сотворить что-то действительно стоящее...
Она захотела напиться и сделать себе латинскую цифру восемь на шее.
Чтоб ты полил вырезанные цифры спиртом.
Ты. Своей почти Алле, сделал больно.
Потом подумала и захотела, чтоб ты бил её по щекам...Долго. Пока она не упала бы в обморок.
Когда сильный компрессионный удар приходится на лицевой нерв, возникает болевой шок, способный отключить сознание на несколько секунд и более.
Но всё это не страдание, по сути, забавы идиотки.
Я не знаю, что может заставить меня страдать. Кроме морали. Я говорю про физику.
Какой подтекст должен быть у физики, чтоб для меня она превратилась в страдание?
Одно дело – когда тебя просто бьют... пусть тот, с кем ты шумно споришь и ссоришься; другое дело, когда тебя бьют и говорят, что у тебя восточная кровь и тебе не место в России (где ты родился, рос и пел гимн с ладонью на сердце и слезами на глазах).
Правда, разница громадна?..
Видимо я никогда не напишу шедевр.
Я не создана для шедевров... Для шедевров, принцев, сказок...
Чтоб всё это было в твоей жизни, наверное, нужно быть вечным ребёнком. Брызгать на всех своей инфантильностью и выставлять на показ недостатки, как бы смеясь и приговаривая: «Люди, ну что за замкнутость? Давайте посмеёмся над всем тем, что в нас есть хренового?»... Петь песни про Спанч Боба...
Но я не такая, а значит, сказки мне не светят.
В лучшем случае - рай в шалаше...
Она хочет чтоб ты позвонил. На сколько у тебя хватит выдержки? М?... На четвёртый день «необщения» ты написал смс. Когда тебя пробьёт на звонок? На следующий день? После завтра? В пятницу может?
О, какое отвращение вызывают у меня твои принципы! Ты прекрасно знаешь об этом.
Я никогда тебе не врала. Я не вру тем, кто мне нравится. Я не вру тем, кого люблю.
Какого черта, милый?..
Смешно.
Мама спрашивает, а какой ты будешь, когда полюбишь кого- то? Я закатываю глаза. Она думает что спрашивает?... Ну хоть одной извилиной своего взрослого и успешно- бизнесового мозга?
Какой будет твоя, почти, Алла, когда полюбит?..
Ты смеёшься?...
И я.
Смеюсь и плачу.
Я буду лучшей в мире девушкой – говорю – потому что я по составу «мать», помнишь, мам, психологический тест? Я заботлива, умна, я умею жертвовать собой... Я люблю детей... Я буду отдавать любимому человеку всю себя – без остатка... – дамаю, дополняю – конечно же... Если этот человек будет достоин того. Я ведь - не дура.
Мама одобряет мой спич и с головой уходит в свою работу.
Я смеюсь и плачу.
По собственной теории, Аллы, твоей почти, слышишь?
Я – полнейшая дура!
В квартире холодные полы. Линолеум. Какой-то непонятный поносный оттенок жёлтого.
Первый этаж. Бегаю из своей комнаты – в коридор, смотреться в зеркало. Завтра в экстерн. Надо подумать, что одеть – пока не пришли домой родители. Потом будет не до этого.
Шоколадные вельветовые клёши и белая маячка… с большим вырезом. Мне снова будет аплодировать «Персона»… Я возьму с собой белого мишку с шоколадного цвета шарфиком и мы будем дополнять друг- друга.
Я мерзкая. Чувствую это верхней оболочкой мозга. Мне важно что за шмотьё покрывает моё тело. Какая тут к черту духовность?!
Индивидуальность – не в одежде, а в человеке. Внутри, а не снаружи… Не одежда делает человека чем-то, а человек – одежду, хотя и не делая одежду чем-то человек не перестаёт быть индивидуальностью, личностью…
Черт, что за дерьмо?.. Почему мне так важно всё это? Я загоняюсь по каждому встречному – поперечному поводу…
Слышишь? Твоя почти, Алла, загоняется на каждом шагу! Ты хоть раз сделал что ни- будь для своей подруги, чтоб это остановить?! Это же мешает ей жить! Да что жить, просто существовать!... Ты прекрасно знаешь об этом!
Ты сказал «Ну почему она не может быть другом? Почему не умеет? Почему постоянно задается вопросами «надо, не надо»?! Она так нужна мне как друг! Так нужна!»…
Что ты сделал для своей подруги, м?... Танцевал с ней пьяный в бассейне?
Вот и я говорю, холодные полы…